Н.Мухина. Статья «Дорога добра». 2005

 

Н.Мухина. Статья «Дорога добра». 2005


Теперь перед нами дорога добра,
Дорога избранников Бога!
Найдём мы униженных, скорбных мужей,
Но будем мы им утешеньем,
Мы кротостью нашей смягчим палачей,
Страданье осилим терпеньем.
Опорою гибнущим, слабым, больным
Мы будем в тюрьме ненавистной
И рук не положим, пока не свершим
Обета любви бескорыстной!
Чиста наша жертва – мы всё отдаём
Избранникам нашим и Богу.
И верю я: мы невредимо пройдём
Всю трудную нашу дорогу...
Н.А.Некрасов «Русские женщины»


В наше время, когда стираются границы между добром и злом, размываются представления о любви, преданности, семье, обесцениваются идеалы, художники, которые посвящают свои произведения вере, любви, покаянию и готовности самопожертвования во имя любви, напоминают порой Дон Кихота, сражающегося с ветряной мельницей. Тема дороги добра, любви, смирения – этих первозначимых для человека качеств проходит лейтмотивом во многих скульптурных композициях Зураба Церетели. Целый ряд своих монументальных произведений скульптор посвящает истории России. Художник – философ, он выбирает для своих произведений такие исторические моменты или персонажей, с помощью которых можно транслировать зрителю свои размышления о современном мире и его проблемах. Церетели не раз обращается к образам отважных женщин, «явивших душевную силу». В 1990х годах он работает над памятником Святой равноапостольной Нине в Грузии, в 2003 году в Пскове открывает монумент Святой равноапостольной княгини Ольги. В 2004 году создаёт скульптурную группу «Марфо-Мариинская обитель». Фигуры сестёр, облачённые в монашеские одеяния, напоминают колонны с каннелюрами складок одежд. Образы лишены портретных характеристик. Вероятно, в этом и заключена основная идея художника. В его воплощении эти женщины своеобразные столпы веры, надежды и любви в раздробленном и разодранном войнами и революциями ХХ веке. Новая работа З.Церетели «Жёны декабристов. Врата судьбы» посвящена ещё одной странице русской истории. Нам известны имена одиннадцати спутниц первых русских революционеров-дворян. Они не были членами тайных обществ, не принимали участия в восстании 14 декабря 1825 года. Но их имена вписаны в историю политической ссылки. Они отказались от всех доступных им благ, не побоялись лишиться привилегий своего класса и разделить с мужьями их участь, тяжесть тернистого пути. Для современного художника это, прежде всего, не поступок общественного значения, но самоотверженный пример подвига любви и супружеской верности. Перед созданием памятника он собирал материал, изучал архивные документы. Создавая всевозможные препятствия к отъезду жен декабристов, Николай I ставил условием такого отъезда оставление детей в европейской России. Из всех препятствий это было самое жестокое. Шести женам пришлось пережить муки расставания с детьми. Героические усилия и неиссякаемая энергия потребовалась женщинам (в большинстве своём аристократического происхождения) чтобы преодолеть расстояние в 7 тысяч верст в зимние вьюги и стужу. Они мчались туда за своими мужьями и возлюбленными по бескрайнему кандальному тракту почти без остановок, обгоняя партии арестантов и каторжников. Мария Волконская описывает, что она ехала, не останавливаясь ни днем, ни ночью, не вылезая из кибитки, ей подавали «кусок хлеба или что попало, или же стакан молока…» Первой выехала в Сибирь Екатерина Трубецкая. В Иркутске она задержалась на целых полгода. Местный губернатор Цейдлер, в точности исполняя особое секретное предписание царя, делал все возможное, чтобы заставить Трубецкую вернуться обратно в Россию. Он заставил ее подписать ряд обязательств, лишавших ее элементарных человеческих прав, объявил, что может отправить княгиню к мужу лишь по этапу, плечом к плечу с каторжниками. Но Трубецкая осталась непреклонной в своем решении, и иркутский губернатор вынужден был разрешить ей отправиться к мужу в собственном экипаже. Когда Трубецкая увидела впервые мужа в кандалах, в оборванном и грязном тулупчике, подпоясанном веревкой, обросшего, она упала в обморок. Мари я Волконская, увидев своего Сергея в цепях, бросилась перед ним на колени и сначала поцеловала кандалы, а затем его самого. Декабрист Евгений Оболенский писал: «Трудно выразить то, чем были для нас дамы, спутницы своих мужей, по справедливости их можно назвать сестрами милосердия, которые имели о нас попечение, как близкие родные, коих присутствие везде и всегда вливало в нас бодрость, душевную силу, а утешение, коим мы обязаны им, словами изъяснить невозможно». Композиция памятника, созданного Зурабом Церетели строится на столкновении, противопоставлении движения группы красивых утончённых дам в кринолиновых платьях, с одной стороны, и статики мощной брутальной двери – стены с решётчатым окном, с другой. Индивидуальны и выразительны образы всех одиннадцати женщин созданные скульптором. Но особенно запоминаются три, начинающие движение персонажа, они получают почти аллегорическое прочтение. Идущая впереди девочка - символ души, чистоты и искренности намерений. Пластика молодой девушки за ней, характерным наклоном головы и движением рук рождает ассоциации с изображениями Флоры, Венеры - богини весны и любви. Рядом с ней – центральная по композиции фигура женщины с иконой. Монументальная трактовка образа, решение драпировок, поясное изображение Спасителя на иконе – всё это напоминает известный иконографический извод - Богоматери Оранта, Нерушимая Стена. На стене, «противостоящей» декабристкам скульптор поместил строки стихотворения А.С.Пушкина «Во глубине сибирских руд…». Поэт прочёл его на прощальном вечере в честь Марии Николаевны Раевской 27 декабря 1826 года. Александра Григорьевна Муравьева, жена декабриста Никиты Муравьева и сестра декабриста Захара Чернышева, пренебрегая опасностью, привезла и передала этот текст декабристам в Чите. Но, кажутся, более созвучны памятнику слова Н.А.Некрасова из поэмы «Русские женщины», написанной под впечатлением дневников Марии Николаевны Волконской.
Надежда Мухина






версия для печати